ОХОТА
Киргизцы, препровождая умеренную пастушью жизнь, обыкновенно упражняются в звериной ловле; при чем они имеют ту выгоду, что уменьшают число опасных их стадам лисиц и волков... Для ловли зверей употребляют они ученых орлов. В пространной степи ездят на лошадях за охотою, и, конечно, не можно себе представить лучшего случая к звериной ловле. Мне рассказывали, как они убивают сайгаков, по их акик называемых. Сии звери зимою, по большей части, водятся в оброслых камышом местах, и как они телом очень нежны и легко бывают ранены, то киргизцы в некоторых местах срезывают вершины у камыша и оставляют только высокие стволы, на которые прыгающие сайгаки попадают брюхом: и так они, загнав сих зверей в такие места, легко ловить могут.
(Паллас, I.585).
Хотя большая половина сих богатых и праздных скотоводов упражняются в звериной ловле только для забавы, однакож промысел сей, доставляя им дичину и мягкую рухлядь, приносит великую пользу. В степях их водятся волки, простые и степные лисицы, язвецы [род барсука], ясная дичь, сайги, горностаи, сурки, и другие звери. В местах их, лежащих больше на восток и юг, водятся не в таком множестве, а отчасти редко, дикие овцы (аркал), так называемые калмыцкие коровы (по-кирг. сугунь, по-калм. сарлык), серны (каракуйрук), чекалки [земляной зайчик], барсы (юлбарс), дикие ослы (тарпан) и другие. Кроме разных ловушек, силков и прочего, гоняются они за зверями на лошадях верхом, при чем употребляют гончих своих собак и беркутов, коих они покупают наибольше в Оренбурге весьма дорогою ценою, и учат их так, что они преследуемому зверю уцепляются когтями своими в глаза и тем еще лучше, нежели собаки, побег его останавливают, после чего преследователь убивает его тяжелым своим кнутом.
(Георги, I, 128).
...Что касается охоты, то в этой области киргизы усердствуют больше ради утехи, нежели только, чтобы непременно что-нибудь добыть или заработать. Но часто добывают они мяса и меха для себя и для продажи. За волками, лисицами, корсаками охотятся всегда верхом и забивают зверя кнутами. В помощь себе часто берут на охоту собак. Киргизская собака представляет собой обыкновенную борзую (Canis grajus). Зверя на охоте бьют и из фитильных ружей, но очень редко,- скорее никогда. Пользуются для того луками и стрелами. В западни, расстанавливаемые охотниками (самые приборы, капканы, получают из Оренбурга), ловятся все названные звери, а сверх того еще бобры и выдры. Но всего больше утехи доставляют киргизу охота с беркутом. Так называется у киргизов разновидность благородной хищной птицы - Falko fulvus. Их покупают также в Оренбурге по цене 6-7 руб. за штуку. Беркута можно начать прилаживать к охоте только пока ему еще нет году, а тренировать его охотнику надо самому. Когда птицу кормят, то с головы то с головы у нее снимают шапочку, которую держат на охотничьем беркуте всегда, кроме охоты. Кормят беркута с рук и при этом его ласкают и приговаривают ласковые словечки. С течением времени беркута начинают пускать в полеты за мясом и с каждым разом все дальше и дальше. Кормят его, как общее правило, только через день. В конце концов, тащат на лошади лисье чучело, а киргиз с беркутом на руке, едет сзади, и тут сдергивает шапочку и спускает беркута. В награду за работу при этом беркуту дают немного мяса. Так делают изо дня в день в течении 4-5 недель, пока оба, учитель и ученик, не овладеют мастерством. Натасканный на дело беркут бьет по лисицам, по волкам, по зайцам, стремится вцепиться когтями в глаза и вообще задает зверю дела и задерживает его, покуда, не подоспеет сам охотник. Зимою на насест беркута льют воду, потому что лед под птицей мешает ей жиреть, и с этой же целью дают ей есть очень скупо. Разозленный беркут может убить своего господина. Примеры тому бывают. Вот почему с беркутами всегда обра-щаюся очень осторожно. Беркут остается годным к охоте лет 9-10. За одну хорошую, задавшуюся в охоте птицу, без колебаний дают пару верблюдов.
Кроме беркута рассказывают также про белого ястреба [Tuigun] как про птицу, очень способную усвоять охотничью выдержку. Киргизы держатся совсем в стороне от таких занятий, как поимка птиц или рыбная ловля.
(Фальк, III, 546-547).
РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА МЕЖДУ МУЖЧИНАМИ И ЖЕНЩИНАМИ.
ПРОМЫСЛЫ
Отнюдь нельзя сказать, чтобы у взрослого киргиза - мужчины было очень много дел: присмотр за стадами (табунами), меновая торговля скотом и другими продуктами на русской границе, с бухарцами и др. coceдями, да охота и другие ей подобные занятия. Тем сильне загружена работою женская половина населения. Кроме обычной возни с детьми, с готовкою пищи, стирки и т.д., они же должны собирать дерево и грубый кустарник для топки и сушить для той же цели скотский навоз. Прядут верблюжью и овечью шерсть; шьют, сидят за домотканными материями; красят, занимаются дублением кожи и овчины; приготовляют войлочные платы из грубой овечьей шерсти, доят большое количество лошадей, верблюдов, коров, делают масло, сыр, кислое молоко, приготовляют
кумыс; расщепляют жилы для пошивной дратвы; приготовляют бурдюки (бурдючок небольшого называется турзук, большой размер употребляется для молока); при передвижении с места на место только одни женщины несут труд разобрать кибитку и собрать ее снова на новом месте; женщины варят мыло (по кирг. сабан), используя всякиё жиры и пепел без примеси извести, и делают множество других дел. (Фальк, III, 547).
Киргизские женщины упражняются, как и башкирки в доении скота, выделывании кож, тканье, валяньи войлоков и других, сим подобных делах. Они ткут не холст, крапивный или пеньковый, но толстое токмо, сукно и камлот, и употребляют к валянию сукна мыло собственного своего варения.
(Георги, II, 130).
Почти все то, что им потребно из тканых материй и других мелочных иностранных вещей, должны они покупать у россиян или асиатских караванов или доставать себе грабежом; но ныне отвыкают от грабительства, и начинают производить торг на промен товаров. У них не делают потребных к одеянию вещей, а приготовляют калмыцкие мехи на тулупы и выделывают кожи, также ткут толстые камлоты или армяки, валяют войлоки из овечьей шерсти и умеют хорошо расцвечать крашеною шерстью; сверх того, делают всякую посуду из кожи и другие нечистой работы мелочные вещи. Звериные шкуры выделывают они также, как калмыки, кислым молоком; мужское одеяние по большой части состоит из оных.
(Паллас, I, 569).
Киргизцы выделывают их [козьи шкуры ] следующим образом: сперва стригут шерсть с козьих кож, спрыскивают водою и, свернув в трубку, дают лежать в теплом месте до тех пор, пока начнут они вонять и волосеные корни вылезать; потом скоблят тупыми ножами, и оскобленную кожу просушивают; после того кладут в пресное, а ежели кожа толста, то в кислое молоко, и квасят четверы сутки, но по всякой день скоблят, чтобы кожа тем чище была. Напоследок сушат в тенистом месте, мнут руками и топчут ногами до тех пор, пока сделается мяхкою. Потом окуривают, опять мнут и напоследок красят темножелтою краскою, которую киргизцы сами притовляют, а именно коренья или черенкового ревеня ростущего по всей соленой степи каменного чая, у калмыков тушуть, а у казаков желтый корень называется, варят с квасцами в воде. Некоторые варят краску с бараньим салом, дабы она прочнее была. Простуженная краска так густа, как каша размазня, и оною намазывают кожу несколько раз по обоим сторонам и каждый раз просушивают кожу несколько раз по обоим сторонам и каждый раз просушивают, а напоследок мнут и делают мяхкою. Такие кожи можно часто мыть, и они не теряют своего темножелтого цвета. Те же коренья употребляют киргизцы для крашения шерсти, но для красного цвета употребляется настоящая мариона, которая трава растет на низких местах при Яике и в степи, и по их кызил буяв называется. У них есть свои кузнецы, которые делают только самые простые мелочные вещи, и тоже самое должно разуметь и о их серебрениках. Сии люди не могут понять, как европейцы до такого искусства дошли, что умеют делать иглы и наперстки. Все такие мелочные вещи и многие другие товары покупают они в Оренбурге и в других пограничных местах. Но как они никаких монет у себя не имеют, то все ценят по лошадям и баранам, а вместо мелких денег служат у них волчьи и карсаковы мехи и напоследок мерлушки.
(Пал л а с, I, 570-571).
ТОРГОВЛЯ, ТОРГОВЫЕ ПУТИ, ТОРГОВЫЕ ЦЕНТРЫ
(ОРЕНБУРГ, ТРОИЦК, ПЕТРОПАВЛОВСК, СЕМИПАЛАТИНСК)
Прежде киргиз умел обходиться тем, что давало ему его степное животноводство и сама степь. Постепенно, однако, киргиз делался все суетнее и становится т таким все более. Они познают вкус разных новинок и приохачиваются к ним. Не к чему либо, по части выпивок или лакомства, а главным образом в области нарядов, украшений, домашних удобств, где они запасаются все новыми и новыми потребностями. (Фальк, Ш. 547). Все надобное киргизцам для удовлетворения суетности и для житейских выгод получают они через торги с Россией, Бухарою, Хивою и другими соседственными областями. Всякая торговля производится обменом, причем овцы служат как будто бы размером. Торг с Россиею может почесться наизнатнейшим, потому что они посредством оного приобретают удобно и недорого всякие надобности, и поелику российское купечество из природных русских и татарских народов, верно, покупает все то, чтобы они не привезли. А как купцам в степях их крайне опасно, то киргизцы принуждены сами приезжать в российские торговые места. Самые большие торги производятся в Оренбурге, где на киргизской стороне Урала, верстах в трех от города, есть знатный гостиный двор, называемый азиатским и состоящий из нескольких сот лавок, построенных четвероугольником, на подобие крепостцы. Сей гостиный двор, по средине которого есть еще и другой, меньший пространством, для бухарцев, принадлежит казне. Для безопасности не только построены все лавки лицом в нутро, но и находится в нем наряд солдат, с огнестрельными орудиями. Тут производятся почти все торги Малой орды; ибо торговля их в Уральске и других городах Оренбургской линии не велика. Средняя орда торгует наибольше в Троицке при Уе, вышедшей из Тобола реки, также Петропавловской крепости при Ишиме, и в Омске, и Усть-Каменогорске; оба сии города лежат при Иртыше. Киргизцы торгуют беспошлинно. Российские же купцы платят пошлины по 10 со ста; но торговля сия при всем том крайне для них прибыточна, и в рассуждении того, что киргизцы от времени до времени становятся прихотливее, наравне с суетностью их возрастает. Киргизцы торгуют лошадьми, рогатым скотом, овцами, мерлушками, невыделанными кожами, верблюжей шерстью, волчьими и лисьими мехами, войлоками и мелочью. В одном Оренбурге продают они в год около 150 000 овец, а иногда и больше: ибо они бывают всегда главным товаром. По времени, однако ж, в малом только количестве, привозят на продажу и невольников, а особливо из кызылбаш и трухменцев. Берут же, напротив того, сукна, а особливо красные, шелковые и шерстяные материи, шелковые платки, готовые киргизские сапоги, кушаки, ленты, золотые бахромы, нитки, котлы, чугунники, таганы, ведры; верховую сбрую, готовое киргизское женское убрантство, бисер, иголки, наперстки, серьги, перстни и кольца, огнивы и всякий другой щепетильный товар, также беркутов, муку, пшено и другую крупу.
Бухарцы, хивинцы, ташкенцы и прочие соседственные народы, упражняющиеся в землепашестве и рукоделиях, берут у киргизцев убойную скотину и верблюдов для купеческих караванов; напротив чего снабдевают их оружием, которое продавать им российским купцам запрещено, латами, бумажными материями, платьем и прочим.
(Георги, II, 136-137).
ПЕТР I В БОРЬБЕ ЗА ТОРГОВЫЕ ПУТИ ЧЕРЕЗ КАЗАКСТАН
"...Буде оная орда [киргиз-кайсаков] в точное подданство не пожелает, то стараться, несмотря на великие издержки, хотя бы до мелиона держать, но токмо чтоб только одним листом под протекциею Российской империи быть обязались".
(Из бумаг Тевкелева; цит. по книге В. Н. Витевского:
"И. И. Неплюев и Оренб: Край" Казань, 1897, т. I, 136).
"...[Петр] через многих изволил уведомиться об оной орде, хотя де оная
киргиз-кайсацкая орда степной и легкомысленный народ, токмо де всем азиатским странам и землям оная де орда ключ и врата; и той ради причины оная де орда потребна под Российской протекцией быть, чтобы только через их во всех странах комониканцею [связь] иметь и к Российской стороне полезные способные меры взять..."
(Из бумаг Тевкелева; цит. по книге В. Н. Витевского:
"И. И. Неплюев и Оренб. Край..." Казань, 1897, т. I, 136).
...Покойный статский советник Кирилов, быв при его императорском величестве [Петре I] секретарем, а потом и обер-секретарем Правительствующего сената и имея довольный случай ведать о всех его императорского величества вечной славы достойные памяти высочайших намерениях к восстановлению и распространению aзиатской коммерции, во время государствования императрицы Анны Иоанновны, не новую, но прежнюю материю по тогдашнему времени и по возможности сил своих представлял…
(Р ы ч к о в, Топогр. Оренб. 230).
СОЗДАНИЕ ОРЕНБУРГА
(грамота Анны Иоанновны от 1-го мая 1734 г.).
"Объявляем во всенародное известие".
Какое мы попечение имеем о пользе и благополучии и расширении нашей империи, о том довольно видно из наших новых учреждений сухопутных и морских войск, такожде распорядков государственных; к тому же отправленные в разные места экспедиции явно сами показывают, что оные, несмотря ни на какие из нашей казны расходы, к пользе и славе нашей империи чинятся. Между теми, начатыми делами, уже самым действом, с божьей помощью, исполняется, что в Азии, в Великой Татарии, в 1731 г.,
киргиз-кайсацкий воинский народ, между которыми первейший Абулхаир-хан, владеющией Меньшею ордою, а потом прочие двух орд ханы, и знатные старшины, и все войско, во многом числе обретающееся, и особливый киргиз-кайсацкий народ с их ханом, без всякого движения наших войск, но из своей воли, в наше вечное подданство вновь пришли, а аральский хан и с народом такого же подданства нашего желают. И тако мы в рассуждении о сих новых наших подданных народах, кои с старыми нашими ж подданными башкирцами и калмыцкими ордами в близости живут и прежде всегда имели друг на друга нападения и тем сами себя разоряли, наипаче же отправляющейся полезной коммерции в Великую Татарию, в Хиву и в другие места, многая в пути разорения наносили: запотребно изобрели вновь построить город при устье Орь реки, впадающей в Яик, дабы через то в покое как оные орды в подданстве содержать, так и коммерцию безопасную в пользу нашего интереса и наших подданных иметь, и для строения того города особливую нарочную кспедицию в немалом числе штатских и воинских чинов отправили, понеже всякая не точию от новых, но и от чего старых городов желаемая польза интереса нашего не от чего иного зависит, как от порядочного учреждения и расположения в гражданстве и от умножения жителей.
Того ради сей новый город сею первою нашею привиллегией всемилостивейше жалуем и в предбудущие времена утверждаем. 1) Сему городу, с богом, вновь строиться назначенному, именоваться Оренбург, и во всяких случаях называть его и писать сим от нас данным именем, в котором городе жалуем и даем соизволение всем и всякого
народа российского (кроме беглых из службы нашей людей и крестьян, в подушный оклад положенных), купечеству, мастеровым и разночинцам, также иностранных европейских государств иноземным купцам и художникам тутошним башкирскому народу и живущим с ними и новоподданным нашим киргиз-кайсацким... народам, и из азиатских стран приезжим грекам, армянам, индейцам, персам, бухарцам; хивинцам, ташкенцам, калмыкам и иным, всякого звания и веры, приходить, селиться, жить, торговать и всяким ремеслом промышлять и паки [опять] на свои прежние жилища отходить свободно и невозбранно, без всякой опасности и удержания. 2) Такожде в первые три года, то есть с 1735 по 1738 год, для новости сего места ни с каких товаров в казну пошлин, опричь [кроме] определенной городской части, не имать; а кто похочет селиться и жить, тем не точию безденежно места под дворы, кладовые, амбары и лавки отводить, но и сколько возможно к строению как лесными, так и каменными припасами из казны нашей помогать; за которые истинные деньги выплачивать в нашу казну без процентов, по расположению, в десять лет".
(Рычков, Ист. Оренб., 10, 11).
1738, февраля 14.
Повелено тайному советнику Татищеву наведаться от киргизцев или от прочих тамошних народов, каким бы образом можно шерсть оттуда доставать, и на первый случай хотя малый торг учредить из казенного кошта.
(К. 5).
1738, февраля 15.
...О торге же в Яицком городке у казаков с киргизами и о взятии посылок повелено поступать по их казацким привилегиям, по которым велено только им в казацких своих юртах беспошлинно торговать, также повелено выдать присланному от Татищева капитану Лакосолову 3000 руб. для вымена у киргизцев лошадей на сукно.
(К. 5).
1766, июня 13.
В виду того, что киргиз-кайсаки что далее, то более к покупку хлеба охотятся разрешено продолжить беспошлинный отпуск хлеба впредь до указа, дабы через то киргиз-кайсаки кмелл более к России обязанности. Из ведомости видно, что с 16 октября 1763 г., по 22 июня 1766 г продано киргизам: пшеницы 19620 пудов 14 ф., муки пшеничной 499 пуд. 30 ф., ржаной 4230 пуд. 28 ф., круп пшеничных 21 838 п. 2 ф., полбенных 1458 п. 22 ф., ячных 703 п. 30 ф.
(К. 111).
РАЗВИТИЕ ОРЕНБУРГСКОЙ ТОРГОВЛИ
До учреждения оной экспедиции по самое то время азиатские купцы; как-то хивинцы, бухарцы, ташкенцы и им подобные, к Российской стороне далее киргиз-кайсацких орд никогда не приближались, а торговали токмо в улусах обоих оных орд, которые в летние времена часто по самому Яику, и по впадающим в оный речкам располагались, да и торг их весь состоял токмо в мене бумажных их холстов и в сделанном из того по их обыкновению платье, на которые вещи выменивали они от киргизцев лошадей и баранов и, отгоняя их в Хиву и в другие места, где их не довольно, продавали с прибылью.
Из тех азиатских купцов несколько ташкентских capтов, будучи в Меньшей орде у Абулхаир-хана и уведомясь, что хан со всей своей ордою в российское подданство вступил и сына своего ко двору послал с прошением, дабы для произведения российской коммерции в Азию, а азиатской в Россию при устье реки Ори построен был российский город, и что по тому его ханскому прошению оный город строить повелено, и для того отправлен помянутый Кирилов с сыном его ханским на Уфу, сообщили о том городским своим старшинам, и с их позволения тогда ж некоторые из них с имевшимися у них товарами поехали в Уфу, с позволения Абулхаирханова и за его ханскими провожатыми, куда они через башкирь в начале 1735 года и прибыли, и, увидевшись тут с Кириловым,
объявляя ему всенародное свое желание, чтобы в новом городе, для произведения с ними и с другими тамошними народами учреждена была знатная ярмарка, обещаясь впредь повсегодно в тот новый город немалыми караванами и с довольным числом товаров на ярмарку приезжать. При том и сего требовали, чтоб российские купцы с российскими европейскими товарами к ним в Ташкент ездили. За неимением в Уфе достойных и капитальных купцов, как выше упомянуто, все они для продажи имевшихся у них товаров отпущены были по их прошению в Казань с рекомендацией, чтобы им там для первого случая показано было всякое приласкание и увольнение от пошлин; где они быв и расторговався, еще в том же 1735 году в отечество их чрез Новый Оренбург (кой заложен уже был упомянутым Кириловым того года 25 августа) и отпущены.
В 1736 и в 1737 годах за бывшим башкирским бунтом проезд в новый Оренбург был не только затруднителен, но и весьма опасен; чего ради из российских купцов с товарами почти никто туда не ездил. Однако ж азиатские купцы и киргиз-кайсаки, приезжая туда, имевшиеся у них товары, тако ж лошадей и скот бывшим тогда в Оренбурге людям меняли, иная от оных надобные им вещи, у кого что было; но за небытием российского купечества вся та мена состояла в небольшом, и никаких пошлин не сбирано.
В 1738 году, со вступлением в Оренбург тайного советника Василия Никитича Татищева, вне крепости для мены с киргиз-кайсаками и с прибывшими тогда хивинцами и ташкенцами, построен был меновой двор с потребным числом лавок, и о бытии тут торгу, о пошлинном и о прочих сборах учинены надлежащие учреждения. Тогда и в город Ташкент с данными от Абулхаир-хана провожатыми отправлен был первый российский караван; но оный киргиз-кайсаки Большой орды по ту сторону Туркестана, не допустив до Ташкента дня за два, разграбили, и тем первое сие отправление учинилось бесплодно.
Что до сбора пошлин надлежит, то, по силе пожалованной городу Оренбургу привилегии, в первые три года, то есть с 1736 по 1738 год, никаких пошлин брать было не повелено, кроме одной градской части по два процента с рубля. А в 1736 году, февраля 11 числа, по состоявшемуся, именному указу, велено было ту градскую часть для новости места продолжать от того времени еще шесть лет, что следовало по 1742 год. Потом именным же указом, присланным к генерал-лейтенанту князю Урусову, от 20 августа 1739 года повелено торгу быть в новом Оренбурге (сие разумелось тогда о Красногорске) и кои купцы торговать будут в нем, с тех для приохочивания их повелено брать пошлину от того времени десять лет (и тако по 20 число августа 1749 г.) против торгующих в Астрахани иноземцев с уменьшением, а именно по три копейки с рубля, а по прошествии десяти лет велено оную брать по торговому уставу, по пяти копеек с рубля, что исполнялось.
Каким же образом с того 1738 года весь оный торг, сперва в прежде заложенном при реке Ори, а потом в настоящем Оренбурге, також и на Уйской линии в Троицкой крепости, умножился, сие отчасти можно узнавать по казенным доходам, коих для сокращения выписано и следует при сем одни годовые перечни по справке с подлинными делами, а именно:
Всяких сборов. В том числе одних таможенных.
год
1738 - 1375 руб 64 коп 546 руб 98 коп
1739 - 2543 ,, 13 ,, 687 ,, 63 ,,
1740 - 4313 ,, 19 ,, 3083 ,, 23 ,,
1741 - 4524 ,, 73 ,, 3872 ,, 39 ,,
1742 - 4799 ,, 51 ,, 3384 ,, 50 ,,
1743 - 6411 ,, 3 ,, 4182 ,, 83 ,,
1744 - 6835 ,, 94 ,, 4806 ,, 19 ,,
1745 - 10719 ,, 13 ,, 6893 ,, 25 ,,
1746 - 13645 ,, 63 ,, 8027 ,, 95 ,,
1747 - 21458 ,, 33 ,, 12627 ,, 95 ,,
1748 - 33000 ,, 15 ,, 19683 ,, 34 ,,
1749 - 60267 ,, 98 ,, 44188 ,, 61 ,,
1750 - 72404 ,, 98 ,, 52506 ,, 84 ,,
1751 - 106569 ,, 2 ,, 85123 ,, 84 ,,
1752 - 90839 ,, 16 ,, 73233 ,, 49 ,,
1753 - 53301 ,, 69 ,, 33884 ,, 48 ,,
1754 - 65912 ,, 54 ,, 50362 ,, 64 ,,
В вышеписанных новых оренбургских доходах собираeмые c тептярей и бобылей, хотя и новые ж доходы, изобретенные по Оренбургской экспедиции, яко ясачные и до комерции не принадлежащие, не включены, которых от1747 года повсегодно собирается двадцать три тысячи сто шестьдесят шесть рублей восемь копеек с половиною.
Означенных с 1748 года доходов могло бы быть еще гораздо больше, ежели б азиатскими купцами вместо золота и серебра, чему вывоз с того года начался, привозимы были другие товары, с коих пошлина берется; яко с золота, cepeбрa и других каменьев, по силе указов и поособливому оренбургскому тарифу, никаких пошлин не брано и не берется; а по запискам и документам канцелярским, с того 1748 года и по 1755 год имелось в вывозе золота около пятидесяти, а серебра около четырех тысяч шестисот пудов, не упоминая того, что из оного и из каменьев в мену не вошло, и русскими купцам внутрь государства без всякой явки вывезено, чего за ними усматривать невозможно. (Рычков, Топогр. Оренб., 225-229).
Нет моего намерения описывать город Оренбург потому что в "Оренбургской Топографии" содержится столь обстоятельное известие о местоположении, учреждении и о всех зрения достойных публичных строениях сего изрядного города, что мне надлежало бы оное выписать, и невозможно бы было ничего прибавить для дополнения. Вообще сказать можно, что основание оного совершенно соответствует важному азиатскому торгу, посредством которого стараются сей город сделать главным пристанищем, и что надлежало бы оной населить зажиточными купцами, и заведенными фабриками таких товаров, которые больше покупают азиатские народы, привесть в цветущее состояние; ибо Оренбург бесспорно должен быть самым важнейшим, провинциальным городом в Российском государстве. Тамошний, прибыточный торг производят ныне по большей части пришельцы из отдаленных городов Российской империи, который по окончании состоящего в промене торга отчасти разъезжаются по домам с новыми товарами и прибылью, отчасти стараются продать товары в Оренбурге на наличные деньги. Такие торговые люди по всякую весну приходят в Оренбург караванами и привозят из дальних мест и отчасти чужестранные товары, которые можно бы в самом городе или по близости оного делать на заведенных фабриках и заводах.
Самые важные азиатскими народами покупаемые товары суть всякие шерстяные материи, красной и малиновой бархат, пестреть, полотно, юфть, медные и чугунные котлы и посуда, которые вещи по большой части привозят с дальних сибирских заводов; так же всякие жестяные и железные вещицы, иглы, наперстки, стекла, пронизки и всякая к их одеянию и к конскому убору потребная мелочь, которую больше покупают киргизцы. Сверх того еще всякие красильные материи, а особливо брускавая краска [краска из корня растения бруски], крутик [иранский корень], червец [красная краска], квасцы и купорос; также сахар и некоторые меха, а наипаче бобры и куницы выменивают бухарцы на свой товар. Киргизцы еще берут у российских купцов много худой выбойки [грубый ситец] и другой материи из хлопчатой бумаги, которую россияне выменивают у бухарцов; почему на делаемые, на своих фабриках товары из хлопчатой бумаги неотменно был бы большой расход, и государству проистекала бы из того великая прибыль, если бы невыделанную материю брали у самих бухарцов и хивинцов, которые уже ныне охотнее привозят неупотребленную в дело хлопчатую бумагу. Я заподлинно знаю, что в полуденной части Российского государства довольно находится таких мест, в которых может расти хлопчатое дерево, и потому можно бы там приуготовлять хлопчатую бумагу. Конечно, в Оренбургской стране и при реке Сакмаре, где прежде сего каргалинские татары пытались, было развести хлопчатое дерево, нет никакой надежды к хорошему успеху. Сии страны отчасти подвержены переменам теплоты и стужи по причине близ находящихся гор, а отчасти земля худа, глиниста и камениста, да и летом бывает чрезмерная засуха. Потому не удивительно, что ни в прежнем оренбургском саду, ниже в заведенных между Самарским городком и Пречистенскою крепостью огородах плоды не могли созревать. Если бы такие опыты были сделаны при реках Самаре, Моче, Иргисе, и в нижних странах Волги, то бы конечно можно было надеяться хорошего успеха.
Главнейшие товары, которые променивают приходящие караванами азиатские купцы на вышеписанные российские вещи, суть следующие: золото, серебро, по большой части в персицких монетах и в индейских рупиях состоящее, да и самое песошное золото, также лазоревой камень, сердолик и другие драгоценные камни; множество простой и пяденной хлопчатой бумаги разной доброты, при том же довольно тканых бумажных материй и китаек; тонкие индейские и посредственные ситцы и полушелковые материи: готовые халаты разной доброты, серые и черные курчавые бухарские мерлушки, которые дорого покупают; меха диких кошек двоякого рода, манул и пулан называемых, также тигровые кожи и проч. Иногда бухарцы привозили самородную, но несколько с землею смешанную селитру, которая родится в ямах и при том в таких местах их земли, где были старинные города или кладбища. Шелк по сие время привозят только в небольшом количестве, также очень мало хороших индейских товаров, и, может быть, для того, что российские купцы мало покупают, что бухарцы, как то они сами сказывают, не имеют прибыли от оных товаров, и по причине двойной продажи, и дальнаго, отчасти, опасного провоза не могут оных ставить по сносной цене. При том же в рассуждении индейского торга должно подумать, что в северной части Индии, может быть, нет таких фабрик, на которых делают драгоценные товары, а находятся они в полуденной и к Индийскому морю ближайшей стране, из которой идут наилучшие товары; и так хотя бы бухарские купцы ревностно старались, скупая оные, привозить в Оренбург для продажи; однако не будет надежды, чтобы европейский морской торг в цене и в доброте вывозимых из Индии товаров превзойти, или токмо с оным сравняться можно было.
Еще должно упомянуть о бухарских мелочных, особливо до натуральной истории касающихся товарах, а именно: бухарцы привозят иногда разные свои плоды, как-то, например: сушеные априкосы, персики и мелкий, весьма приятный изюм, кишмиш называемый, в котором либо совсем нет зерен, или есть уже самые большие косточки. Орехи, чинар называемые, которые собирают они с букового дерева особливого рода. Порядочное червяное семя, дармика называемое, которое они получают из Индии и бросают в вырытые канавы в садах для истребления червей, и напоследок привозят иногда семена тамошних арбузов, дынь и бухарского пшена, джугари называемого.
...Никакая ветвь бухарского торгу не может быть важнее и прибыточнее Российскому государству, как привоз неделанных материй. Торг шелком поныне еще не приведен в совершенство. Другая неделанная материя, которую бы можно не токмо употреблять в дело с великою пользою в государстве, но и отпускать в иностранные земли есть верблюжья шерсть, которую иные покупают у киргизцев и калмыков в немалом количестве, и при том еще изрядную по дешевой цене, а именно дают за пуд от 80 коп. до двух рублей с четвертью. Да и можно бы легко развести верблюдов внутри государства, потому что они не токмо во многих местах Башкирской страны, а особливо в Исецкой провинции очень хороши бывают и при худом содержании; но и вся степь между Яиком и Волгою составляет тучную паству для верблюдов.
Кроме оной, конечно немаловажной ветви есть еще особливый торг с киргизами, то есть промен скота. Почти ежегодно выменивают в Оренбурге у оного степного народа
от 40 до 60 тысяч баранов на десять тысяч лошадей и гоняют в Россию. Но ныне по большей части бьют баранов в Оренбурге и в других городах на Волге и только
топленое сало с немалою прибылью развозят в гавани всего государства, откуда оно отпускается в чужестранные земли под именем российского сала; летом в Оренбурге почти даром можно достать баранины, ибо купцы уже довольно имеют прибыли от сала, потому что у киргизского барана курдюк часто бывает весом больше пуда, а топленого сала выходит из оного больше 30 фунтов,
Опричь множества крупного и мелкого скота привозят киргизцы и простые мехи для промену, как-то, например: степных волков, кои шерстью худы, но легки; степных лисиц, караган называемых, коих шерсть цветом походит на волчью; такие же лисицы водятся в Калмыцкой степи; особливого рода малые лисицы, корсаки называемые, которые водятся в гористых степных местах; дикие кошки и множество мерлушек, которые бывают еще лучше калмыцких и почитаются за главный товар в меховом торгу. Еще выменивают у киргизцев всякие войлоки и шерстяные ковры, кошмы называемые, которые они делают сами разной доброты, и при том еще нарочито пестрые и красивые. Как киргизцы не очень искусны в торгу и берут при промене много худых товаров и всякой мелочи, то российским купцам приходит от них великая прибыль; но ныне они (может быть, российские купцы сами тому причиною) становятся день ото дня не токмо умнее, но и хитрее.
На Оренбургский гостиный двор, в котором происходит промен товаров, приносят для продажи орлов особливого рода, по-татарски бюркут называемых, до которых киргизцы великие охотники, потому что их пускают на волков, лисиц и сайгаков и к сей охоте приучают. По некоторым движениям оных орлов узнают они их свойство и способность к учению; ибо не все бывают способны к ловле птиц и зверей; почему иной киргизец дает иногда за одного орла хорошую лошадь, напротив того за другого не токмо не хочет дать барана, ниже корсаковой мерлушки, которая у них почитается за самую малую монету. Потому охотники долго сидят пред орлом и примечают его способности. Еще должен я упомянуть, что башкирцы и калмыки держат не мало верблюдов, а в Оренбурге продают бухарцам, которые отъезжают в свою землю обыкновенно с тяжелым обозом, нежели приходят в Оренбург с легкими товарами. Напротив того, они променивают охотно малых своих ослов, которые им в пути служили, но мало находится к тому охотников по той причине, что в России еще нет ослиных заводов, да и не начинали разводить лошаков, которые особливо пригодны в походах. (Паллас, I, 346-353).
ОРЕНБУРГСКИЙ АЗИАТСКИЙ МЕНОВОЙ ДВОР
Меновой двор, на котором с азиатскими народами через все лето до самой осени торг и мена производятся, построен на степной стороне реки Яика в виду из города, расстоянием от берега версты с две, ибо ближе строить его было невозможно, потому что прилегло все место низменное и водопоемное. Для въезда и выезда сделаны двое ворот со сводами, из которых над теми, кои к реке Яику и к городу, для таможенного директора изрядные и довольно просторные покои, а над другими, кои на степь и бывает в них въезд и выезд азиатских народов,- пограничная таможня. Лавок вокруг всего двора 246, да анбаров 140, кои все внутрь двора и со сводами. Внутри ж того менового двора построен особливы двор для азиатских купцов и называется Азиатским, имеет также двое ворот, из коих над теми, что к таможне, построена изрядной архитектуры церковь во имя Захария и Елисаветы. На сем Азиатском дворе таких же лавок 98, да по углам по два, итого восемь анбаров. Всего-на-все сто сорок восемь анбаров и 344 лавки. С них полавочных денег положено в год 4854 рубля. Большая часть того менового двора покрыта уже листовым железом, а остальные лавки покрывают. По углам, кои на степь, сделаны две батарей, и поставлены на них пушки. В рассуждении npocтранства и хорошества сего строения можно объявить, что внутри государства для купечества толь великое здание едва где имеется ль. Записного в Оренбургское гражданство купечества в подушном окладе состоит только еще 29 душ, а при том и оренбургским казакам, из коих много людей пожиточных, торги иметь дозволено, и торгуют они немало.
(Рычков, Топогр. Оренб., 248).
На меновом дворе имеется команда солдат и несколько пушек, а в степи в летнее время, пока происходит обмен, стоит поблизости полк из нескольких сотен казаков. Зимою киргизы, появляющиеся в небольшом количестве, проводятся для торговли отрядами под военным конвоем в Гостиный двор, в город, и вечером их опять выводят в степь. (Фальк, I, 184-185).
1777 г. 18 октября
...Тариф для пограничных Оренбургской и Троицкой таможен...
...Взималось с лошадей по пять копеек с рубля по оценке, с баранов крупных 10 коп., мелких 3, козлов больших 3 к., средних 2 к., и мелких 1 к., с беркутов или орлов, для ловли зверей у киргизов употребляемых, от 1 до 5 руб, со штуки, отпускаемой из России. Запрещен вывоз в Азию: пистолетов, стали, пряжи пеньковой и льняной и свинцовой дроби. (К. 131).
ОТКРЫТИЕ ТРОИЦКОЙ ЯРМАРКИ (1750 г.)
По общему тайного советника [Неплюева] с бригадиром Тевкелевым определению, в марте месяце учиненному для Средней киргизской орды, началась сего лета на Уйской линии, в Троицкой крепости, ярманка, и учреждена была во всем на таком же основании, как и Оренбургская; ибо хотя бригадир Тевкелев и представил, как то в 1748 году упомянуто, чтобы для той орды ярманке быть в Орской крепости и для того б тут построить гостиный двор и протчая, но от бывшего в прошлом 1749 году великого наводнения неудобность там явно сказалась, что не только близ оной крепости лежащие места вокруг расстояние все понимало, но и, в самую ту крепость ворвавшись, вода причинила многое повреждение и не мало убытку казенного и партикулярного [частного]. (Рычков, Истор, Оренб. 92).
ТРОИЦКИЙ ТОРГ
Крепость (Троицкая), в которой находится главное начальство всей Уйской и верхней Яицкой линии, довольно пространна. Она четыреугольна, укреплена деревянною
стеною, по углам имеет разкаты [легкая насыпь для пушек] и развалины, а по фланкам четыре башни; сверх же того снабжена довольно артиллерией, рвом и рогатками. Публичные в оной здания суть: изрядная каменная соборная церковь положением на южной стороне, другая церковь, деревянная; дом для главнокомандующего; палата канцелярская и несколько изрядных офицерских домов. В прочем, кроме сих и дома таможенного директора и нескольких нововыстроенных купеческих домов, нет больше хороших жильев; все ж сии домы и прочие выстроены